2. Путь к Богу.
Вскоре после истории с шелковицей тетя Люба стала доброй. Это не предвещало ничего хорошего, и весь вопрос в том, как будет выглядеть это «добро».
Как-то раз тетя Рая и бабушка Лиза поехали в город на базар за покупками, и к родственникам. Но сегодня должны были вернуться.
Чуть забрезжил рассвет, тетя Люба разбудила меня и Валю, и сказала: «Надо торопиться!
Сейчас мы пойдем к Богу. Бог принесет нам счастья, и больше не будет никаких страданий».Я и Валя очень обрадовались. Тетя Люба была радостно возбуждена. Жаль только, что не было дома бабушки Лизы и тети Раи. Конечно, были какие-то сомнения.
Я вспомнила, что бабушка Лиза говорила об ужасных сектантах и тете Любе.
Мы оделись и вышли из дома. Тетя Люба была так добра и нарядна. Мы тоже оделись нарядно. Шли очень долго по зеленой, как море, степи. Сочную и пахнущую зелень еще не успело присушить солнце. Мне нравилось идти среди душистых трав, полевых цветов и ковылей. Но где-то к полудню мы с Валей так устали, что уже не в состоянии были передвигаться. К тому же солнце палило нещадно.
Тетя Люба взяла Валю на руки, а другой рукой тащила меня за собой. На нашем пути вдруг возникла железная дорога, причем одна колея на возвышении. Один единственный кустик у насыпи и кругом бескрайняя степь. Мы все поднялись на железнодорожний путь и я обессиленно села на рельсы.
Тетя Люба посмотрела на меня долгим взглядом и сказала: «Сиди на рельсах и не двигайся. Я отнесу Валю и приду за тобой». Они уходили, а я провожала их взглядом.
Потом я вспомнила о том, что на рельсах железной дороги находиться опасно, поезд может задавить. Бабушка Лиза об этом напоминала постоянно, т.к. мы жили возле железной дороги, недалеко от вокзала города Сталино (Донецк).
Мы в Донецке, бывало, собирали уголь на железной дороге, и я знала, что на рельсах сидеть опасно. Бабушка говорила об этом, и ругала тетю Любу, что она заставляла меня собирать уголь на железных путях.
Поэтому я спустилась с насыпи, залезла в кусты, и тут же уснула. Когда я проснулась, и вновь взобралась на железную дорогу, солнце клонилось к закату. Я оглянулась вокруг. Во все стороны до самых краев горизонта простилалась зеленая степь. Ни тропинок, ни дорог. Куда идти? У кого спросить? Никого, никого вокруг, куда ни глянь. Что же делать? Я села на рельсы и задумалась на мгновенье: «Идти вперед – не знаю дороги; назад – уже темнеет, как я увижу свой путь?»
И вдруг я почувствовала на плече чье-то прикосновение, как прикосновение ладони, и оглянулась. Рядом стояла Женщина, как бы с мужем, но он стоял в отдалении и только наблюдал за нами, не приближаясь. Поэтому издали казался маленьким. Но никого же не было!
Женщина была очень высокой, по сравнению с ним. Она излучала доброту, тепло и уют. И как-будто освещала все вокруг сиянием. Кругом была темень, а рядом с Ней – светло.
Я вскочила на ноги, не веря в свою радость, и увидела, что женщина беременна. Я была в недоумении: «Ведь только-что я смотрела и никого не было вокруг».
Одежда Ее была похожа на монашеское, но не черное, возможно вишневое, трудно разобрать, потому что темнеет. А где мы стоим – светло, от ее лица свет идет.
Женщина не спросила, почему я одна в степи, и что я здесь делаю?
Она меня спрашивает: «Девочка, что ты ищешь?»
Я говорю: «Я ищу путь к Богу. Он принесет нам счастье».
Она спрашивает: «Кто тебе это сказал?» Я говорю: «Тетя Люба» и все рассказала. Она говорит: « А как называется село, куда вы шли?»
«Вроде бы такое слово «ставок» говорила тетя Люба» - отвечаю.
Женщина еще сказала: «Когда будешь дома, спроси у взрослых, как называется село, где вы живете».
«Как же я спрошу, ведь я даже не знаю туда дорогу, и как мне идти в темноте?». – подумала я.
Я еще подумала про диких зверей и бандитов, но промолчала. К тому же небо стало темно-синее, темень поглощала все вокруг.
Женщина взяла меня на руки, и было удивительно, что ее беременный живот не мешает совсем. Мужчина продолжал стоять в стороне, опираясь на посох, смотрел внимательно, но не сказал ни слова, а я все боялась, чтобы не придавить Ее беременный живот, но все было очень легко и удобно. Я уткнулась носом в Ее одежды и сразу же уснула.
Когда я проснулась, то увидела, что сплю на лавочке, недалеко от срубленной шелковицы, а надо мной сияло звездное ночное небо. Я тут же вскочила и побежала к дому, опасаясь, что в такой поздний час дверь в дом может быть закрыта.
Но двери в дом были раскрыты настежь и горел свет, а бабушка Лиза и тетя Рая о чем-то оживленно разговаривали и были очень огорчены.
Я забежала в дом . Тетя Рая начала ругать меня, что я вечно где-то прячусь, а бабушка волнуется.
Я начала спрашивать, где же такая добренькая тетенька, которая принесла меня сюда? Вы их не пустили в дом?»
Они удивилась, какая еще тетенька?- никого не было.
Бабушка Лиза и тетя Рая с недоумением смотрели на меня. Тетя Рая говорит: «Что это ты выдумываешь? Какие тетя и дядя? Никого здесь не было. Вечно ты прячешься по кустам, а бабушка волнуется за тебя. Уже 12 часов ночи, а ну бегом марш спать».
Тогда я начала спрашивать название села, в котором мы живем, и тетя Рая не сразу, но сказала: «Ивановка». Я говорю: «Также, как зовут нашего дядю Ваню?»
Меня уложили спать. Но я не могла уснуть, больше из-за громкого разговора. И мне удалось подслушать их разговор, стоя у двери за портьерой.
О том, что тетя Люба хотела утопить Валю в ставке, но люди помешали. Тетю Любу забрали в тюрьму. И теперь, чтобы Валю не забрали в детдом, тетя Рая будет ее мамой.
В следующую ночь мне тоже не спалось. Мы ехали в поезде и возвращались в Донецк. И я вновь любовалась ночным небом. Когда поезд делал крутой поворот, то казалось, что он идет по кругу и в окно были видны все его вагоны. А небо было таким огромным, как синяя чаша со звездами и звенело, словно натянутая струна. И мне казалось , что это уже было когда-то, и был уже этот звенящий звон между небом и землей, и этот поезд, и это небо…
Утром мы приехали в Донецк и я опять стала жить с Ниной.